Неделя одиннадцать - школа, длинно

Заявку на место в школе я отнесла в районную администрацию еще в июне, сразу после приезда. Поскольку в администрации предупредили, что в новоорганизованную академию, самую привлекательную из районных школ (в том числе и визуально - изумительно красивый комплекс, построенный года три назад), запретительной длины очередь, в качестве желательной школы я написала одну из ближайших, специализирующуюся на науке, то есть, физике, химии и биологии в одном предметном флаконе. Туда тоже была очередь, в которой мы заняли почетное бронзовое место, как в смысле очередности, так, как выяснилось позже, и в смысле мобильности. Регулярное позванивание в администрацию приносило только завтраки, и ближе к 1 сентября ребенок начал нервничать - мы не знали, что дети идут в школу не 1-го числа, а как школа захочет. А школа может предпочесть видеть седьмой класс 3-го числа, а десятый, скажем, - 7-го.

Итак, первого сентября я звоню в администрацию, и жизнерадостный голос сообщает, что мы третьи! ура! в списке ожидания. Делает торжествующую паузу, чтобы услышать рев восторга с моего конца линии. Хм. Сообщаю даме, что мы писали заявку на место не в списке ожидания, а в школе, и интересуюсь, не мог бы отдел посещений что-то предпринять по этому поводу. Департамент обижается и теряет интерес к разговору. Мест нет. Ни одного? Ни одного. Что делать? Пишите заявки в другие районы. До свидания. До свидания. Минуту сижу в обалдении, затем набираю тот же номер и прошу выдать мне официальное письмо о том, что мест нет ни одного, чтобы с письмом идти в другие районы. А-а-а... э-э-э... позвоните через неделю. Всего доброго.

За спиной проходит помощница по хозяйству и сообщает, что это не ее дело, но у нее подруга ждала места в школе три месяца.

До меня внезапно доходит! Внезапно! Что надо отрывать попу от дивана и что-то делать! Первое сентября! Школа! Рефлекс! Беру список школ района, вычеркиваю откровенное отказать и начинаю обзванивать по алфавиту. Пятая по списку школа говорит, что мест нет, но приезжайте. Вскакиваю на стремительный алый двухпалубник и мчу. Ветер развевает мои смоляные кудри, молнии освещают путь среди диких скал. Приезжаю. Выдают комплект бланков к заполнению и назначают собеседование (с ребенком) на послезавтра. Мест нет. Но если вы понравитесь, вас возьмут.
__________________________________

Приезжаю домой, начинаем с ребенком разбирать улов. Школа оказывается для девочек, католической и со специализацией по трудам. Ребенок бледнеет. Ничего из этого ребенку решительно не нравится. Я бледнею. Осознавая, что ребенок может сейчас запросто сказать свое нет, и это нет будет объективной реальностью. Такой щекочущий момент неопределенного будущего. Выдох. Ребенок соглашается посмотреть дальше. Скачиваю государственную программу по трудам, ребенок вглядывается в иллюстрацию на странице, распахивает глаза и сдавленно шепчет: "Скворечник делают. Как пить дать, скворечник. А-А-А-АААА!" Далее из текста программы мы узнаем, что скворечник, помимо трех пространственных и, возможно, одного временного, имеет следующие измерения:

эстетическое
экологическое
этическое
техническое
экономическое
социальное

Плюс историю скворечника в прошлом, настоящем и будущем, в течении которой скворечник эволюционирует в соответствии с пользовательскими и дизайнерскими

нуждами
убеждениями
этикой
ценностями
традициями
доступными материалами

Что нас несколько приободряет. Тем более, что предметами номер два и три в школе заявлены математика и наука.

Следующее, что привлекает внимание ребенка в школьных бумагах, это загадочное слово detentions. Получив перевод, ребенок, ветеран психоделической революции, отбившийся дома от наказаний на принципиальном уровне, в любой форме, ушедший от бабушки, ушедший от дедушки, не потерпевший даже фуфла вроде "Закончишь четверть без троек - будет тебе много всего", ребенок падает духом. Экскурсы в историю наказаний в местных школах, где вынос детей за волосы из класса и порка были вполне себе реальностью для моего поколения, утешения не принесли. В конце концов решили, что тебя посодют, а ты не воруй, постараемся не опазывать и на уроках не бесноваться. Мы. Мы постараемся.

Правило о ежедневной пятнадцатиминутной молитве прочли в гнетущем молчании.
______________________________________________

В день икс собрали документы, книжки, по которым ребенок занимался дома, ребеновые рисунки и поехали. Не возьмут, так не возьмут.

Взяли со свистом. Им было лучше самим взять кого-то без письма от пастора, без родственников и даже друзей среди учениц, с не самым лучшим английским (когда доля англичан в населении района едва переползает за половину, носом особо не покрутишь), но старательного, сознательного и небуйного, чем ждать, какое рандомное счастье им ниспошлет департамент. По ходу собеседования выяснилось, что на данный момент школа - лучшая в районе, впереди только две школы для мальчиков (сюрприз, сюрприз - католические). Удовлетворение от этой новости было чисто абстрактным, поскольку ВСЕ государственные школы района находятся ниже среднего по стране уровня.

В субботу отправились за школьной формой в специальный магазин. Больше рубашки в правильную полоску, джемперы правильной вязки и юбки с правильными складками, не говоря уже о теннисках и толстовках для физкультуры с эмблемой школы, нигде не продаются. Роулинг ничего не выдумывала, что видела - о том пела: обыкновенный узкий, тесный и длинный магазин на узкой и тесной улице, девочки, выбирающие мантии форму той же школы - возможные одноклассницы. Умножив общую сумму на чеке на пять детей школьного возраста в семье миссис Уизли, я икнула и опять задалась вопросом, отчего магическое сообщество было так слабо в плане технологий, повышающих благосостояние и качество жизни, пусть и магическими средствами. Единственный удовлетворительный ответ был - труды в Хоргвартсе преподавались совершенно халявушно.

Завтра идем знакомиться с порядками на практике. А то я до сих пор не совсем понимаю, что такое ежедневная молтива, можно ли во время нее втихаря делать домашку, как это было, помнится, на политинформациях, и что такое этическое измерение скворечника.